Вообще-то  для  меня в нашем  отделении  не  было  определённого  времени  для  отбоя, так  как  моя  мама  и  я  давно  уже  были «своими». И, таким  образом  я, на  правах  закоренелого  завсегдатая  Пятигорской  клиники, в  частности  второго  отделения, выбирал сам  в  какое время  мне  ложиться  спать. Конечно, я  слишком  не  наглел  и  после отбоя появлялся  в  коридоре  только  в  том  случае, когда  врачи  уже уезжали домой и когда вся детвора  давно  спала. И  вот, в  один  из  таких  поздних  вечеров  получилось  так, что  в  ночную  смену  остались  Оксана  и  Вика. Вы  представляете? Две девушки, в  которых  я,  так  или иначе,  был влюблён, были  в  одно время  и  в  одном месте и, даже  более  того, у  меня появилась  уникальная  возможность пообщаться в один вечер  с  обеими. В  тот  поздний  вечер  по  телевизору  показывали  небезызвестный фильм  под  названием «Основной  инстинкт». Я  смотрел  телевизор, сидя на  кресле, а  Вика  с  Оксаной  сидели  по  правую сторону от меня на диване. Вы  представляете  себе  этот «кинозал»? Две  такие  девушки, да  под  такой  фильм! Всё  вроде  бы  и  хорошо, но  только  одно «но», пообщаться с ними, так как мне это представлялось  и  как  мне  того  хотелось, у  меня  не  вышло. У  себя  в  голове  я  прокручивал  множество  вариантов  общения  и  даже  флирта  с  Викой  и  Оксаной. А  когда  появилась  реальная  возможность  такого  общения, то  мне сразу как-то стало не  по  себе. Признаюсь  честно, мне  от  своих  только  мыслей  стало  стыдно за себя. Ведь  я  сам  по  себе  человек  скромный  и  никогда  не  привык переходить установленных  граней. Ну, как  же  в  тот  вечер  мне  всё  же  хотелось переступить через  эти  грани! В  тот  вечер, на  протяжении  всего  фильма  и  после, я  не  обмолвился  ни  словом, за  исключением: «Привет!» и «Спокойной  ночи!» А девушки, на протяжении всего  фильма  о  чём-то  шептались, над  чем-то  смеялись  и  что  самое главное, время  от  времени бросали  на  меня, нет  не  косые взгляды, а очень даже приятные  взоры. Как  же  я  был  счастлив  в  эти  моменты! Не  скрою, что  когда я сидел  рядом  с  этими  прекрасными  девушками, то  мысли у меня были  не  только об общении. После  того  случая  я  ещё  долго  укорял  себя  за  то, что  не смог поближе  познакомиться (сейчас  я ничего «такого» не  имел  в  виду) с  Оксаной  и  Викой. Не  знаю, как  тот вечер может охарактеризовать меня как человека? Может быть, я  слишком  скромен  и  нерешителен? А  может  быть  слишком нагл  и  развратен? Я  не  знаю. Как  же  мне хотелось  в  тот вечер поговорить с девушками, поделиться  с  ними  своими  чувствами. Возможно, многие  скажут, что  я  неисправимый  романтик? Может  быть. Ведь  на  самом деле, если  задуматься  над  реальностью  жизни, для  меня  было очень глупо и наивно  полагать, что я – инвалид, да при  том  ещё  не  очень  взрослый  человек, могу  рассчитывать  на  какие-то  чувства ко мне  со  стороны прекрасных девушек. На жалость, конечно, я  вполне мог рассчитывать, но только  не  на  ответное  чувство  любви  ко  мне  как  к мужчине. Как  не  крути, но, скорее  всего, в  тот  вечер, как  впрочем, и  всегда, Оксана  и  Вика видели перед  собой  не  настоящего  мужчину, а  всего-навсего  ребёнка-инвалида. И  навряд  ли  я  смог  бы  им  доказать, что  это  совсем  не  так, тем  более, что  именно  так  оно  и  было. Не  знаю, почему  в  тот  вечер  я  был  так  не  смел. Может  быть  ещё  и  потому, что  за  десять  метров  от  меня, в  палате  была  моя  мама. Да  и  место  для  какого-то флирта было не  подходящее, больница  всё-таки, детская  больница. И  я, ко  всему  прочему, не  врач, не  медперсонал. Может  быть  в  другом  месте  и  в  другой  обстановке  всё  было  бы  и  по-другому. Но разве могло бы это изменить  неоспоримый  факт (я  имею  в  виду  своё  физическое  положение). Неужели  этот  самый  факт  так  сильно  мешает  тому, чтобы  великое  чувство  любви было взаимным. Все  вокруг  только  и  говорят  о  том, что  главное в любви взаимопонимание, желание  двух  любящих  людей  помогать  друг  другу  всегда, в  любой  сложной  ситуации, жертвовать  всем  и  даже  собой.

Когда  я  последний  раз  был  в  Пятигорске  в  1996-м году, то  Вика  в  клинике  уже не работала, а  Оксана  собиралась  уходить  с  работы, так  как  её учёба  в институте  уже  подходила  к  концу. Оксану  я  даже  сфотографировал на память, да  только  плёнка  случайно  была  испорчена. На  протяжении  трёх  лет – с  1994-го  по  1996-й год  я  три  раза  был  в  санатории  и  имел  возможность  видеть  Оксану  и  общаться  с  ней. А  в  1996-м  году  я  распрощался  с  Оксаной, как  впрочем, и  со  всей  клиникой, навсегда.

Таким  образом, в  моей  жизни  сложилась  такая  ситуация, что любовь как таковая  была  возможна для меня  только  в  безответной форме. И именно невозможность  быть  любимым  придавала  моей  жизни  некоторый  трагический  оттенок. Чувство  того, что  мне  никогда  не  испытать  взаимной любви, подавляло  во  мне  какое-то  бы  ни  было  хорошее настроение. Но, ведь любовь между мужчиной и женщиной  далеко  не  самая  главная  вещь  в  жизни. Самое  главное  это то, что есть  ещё  эта  самая  жизнь. Главное, что  ещё  можно  дышать, ощущать, слышать, видеть, говорить. Разве  этого  недостаточно? Так  почему  же  не  радоваться самому  своему  пребыванию  на  земле, своему  существованию? Неужели  этого  мало? Но  почему  же, помимо всех этих  очень важных  вещей так хочется любить и быть любимым? Наша  жизнь  так  скоротечна. Неужели  на  этой земной любви весь свет  сошёлся  клином? Почему  без  любви, взаимной  любви, не  хочется  радоваться  самому  факту  своего  существования? Ах, любовь! Зачем ты только есть  на  свете? Неужели для того, чтобы  время  от  времени  разбивать  любящие сердца? Как тяжело, как  больно  осознавать  своё  одиночество, которое делает  твою  жизнь такой  бесполезной  и  бессмысленной. Откуда  же  во  мне это чувство – любовь?! Зачем  же  оно, если  никто  и  никогда  тебя  так  и  не  полюбит? О, сколько  же  ещё  времени  нужно  прожить  без  любви!? Ладно, месяц, пусть  год, а  если  всю  жизнь?! О, любовь! Ты  и  счастье  и  горе! Ты  сильна  любовь, когда  безответна. Но  как же  ты  невыносима! Нет, прочь  любовь  от  меня! Ведь  есть  в  этой жизни нечто другое, которое, на  самом  деле, имеет  несравненную  ценность. Но, где  же  это  нечто? Дайте  мне  это, чтобы  забыть, забыть  то  чувство, которое, увы, в  определённом  возрасте  игнорировать  просто  невозможно, даже  если  прикладывать  к  этому  все  усилия. Нет, земная любовь  не  самая главная вещь на свете! Есть ещё  что-то, кроме…

Помню, как  однажды  в  Пятигорске  мы  с  мамой  гуляли  во  дворе клиники. Настроение  у  меня в  тот день было совсем неважное, присутствовал  какой-то трагический  настрой. Площадка,  на  которой  мы  гуляли, располагалась  довольно  высоко  над  землёй. И  для  безопасности  эта  площадка  была  ограждена  перилами. И  вот, будучи  в  плохом  расположении  духа, я  подошёл  к  этим  перилам. Посмотрел  вниз. Высота  метров  восемь. Я  подумал: «Вот, если  брошусь отсюда, то  наверняка  разобьюсь. И  не  будет  тогда  ни  бед, ни  проблем. А  так, что  хорошего  ожидает  меня  в  будущем?» Я  сказал  маме: «Как  мне всё надоело! Вот возьму  сейчас  и  брошусь  вниз. И  не  будет  тогда  никаких  проблем». «А  если ты останешься  жив  и  при  этом  получишь  серьёзную  травму, перестанешь двигаться совсем. Так  что  не  стоит»,– спокойно  сказала  мама. 

В  июле  1995-го  года  умер  мой  брат  Сергей. На  смертном одре брата я поклялся  ему  в  том, что  никогда  не  сдамся  в  борьбе за своё здоровье и сделаю  для  этого  всё, что  в  моих  силах. «Твоя  жизнь  не  была  напрасна, брат  мой! Клянусь, что  никогда  не  сдамся  и  не  отступлю. Я  хочу  отомстить  болезни  за  всех тех  ребят, жизнь  которых  она  сгубила. Многие  из  этих  ребят  ещё  живы, а  некоторых  уже  нет  с  нами. Сергей, Коля, Гриша, Миша, Таня, Ефим, Вова! Я  с  вами ребята  и  сдаваться  ни  в  коем  случае  не  собираюсь! Я  с  вами  и  за  вас!» Когда  брата  не стало, мне  часто  приходили  на  память  слова  из  песни Розенбаума: «В  его  ложе  спать  не  ложись, холод  там  теперь  ледяной… Тронный  зал  убрать  прикажи, вспомни, что  сирень  он  любил… Твой  герб  на  знамёнах  траурных  шьют… А  он  жил  не  тужил, под  палящим  солнцем двора… А он жил  не  тужил, не жалел того, что  имел… Но  его свалили  с  коня, разорвав подпругу седла, и стрела  под сердце  легла… А  он, конечно, был  бы  живой, если  б  верил  в  честность  твою…» Диван, на  котором  спал  Сергей, мы  вынесли  на  улицу  и  поставили  его  в  беседку. Когда  я зимой выходил на улицу, то, смотря на диван, мне  вспоминался  Сергей  и  те  слова  из  песни. А  когда  весной  цвела  сирень, я  снова  с  болью  в  сердце  вспоминал  брата, которому  она очень  нравилась. Мне  также  вспоминалось, как  в  жаркие  дни  лета  Сергей  сидел  во  дворе  на  своём  велосипеде.