Подумав  обо  всём  этом, для  себя  я  выбрал  такое  определение: "свой  среди  чужих, чужой  среди  своих". Как  у  Высоцкого  в  песне: "И  сверху  лёд, и  снизу  лёд, маюсь  между". А  как  же  мне, на  самом  деле, очень  хотелось  быть  своим  только  среди  своих, пусть  и  самых  разных. Тем  инвалидам, которые, будучи  здоровыми  людьми, получили  травму, казалось, что  поскольку  я  немного  хожу, то  я  абсолютно  здоровый  человек  и  просто  не  способен  понять  всех  их  переживаний. Но  ведь  никто  из  тех  людей  и  не  догадывался, что  я  на ходьбу  трачу  все  силы. Никто  не  знал, что  те  сто  метров, которые  я, возможно, самостоятельно  пройду, станут  для  меня  большой  радостью. А  когда  я  после  небольшой  прогулки  садился  на  коляску, то  инвалиды-колясочники  очень  сильно  возмущались  по  поводу  моей "слабости" и  говорили  как  мне, так  и  моему  отцу: "Что  вы  делаете?! Зачем  ты  садишься  на  коляску?! Брось  её! Ты  ведь  ходишь! Ты  старайся  больше  ходить, а  потом  глядишь, вообще  здоровым  будешь!"

Я  не  обижался  на  тех  людей, потому  что  понимал, что  если здоровый  человек, получивший  травму, начинает  ходить, то  это  практически  сто  процентов, что  он  выздоровеет. Мне  казалось, что  я  способен  всегда  и  со  всеми  находить  общий  язык. Но  оказалось, что  это  не  так. Поняв  это, я  надеялся  встретить  в  санатории "Славянский" инвалидов, с  таким  же  заболеванием, как  и  у  меня. Я  уже  рассказывал  об  Игоре  Королюке, у  которого  также  как  и  у  меня  была  миопатия. Помимо  Игоря  я  также  встретил  одну  женщину  с  миопатией. Но  она, в  отличие  от  меня  не  была  инвалидом  детства. Признаки  миопатии  у  той  женщины  проявились  тогда, когда  её  ребёнок  был  уже  подростком. Её  муж  не  хотел  жить  с  инвалидом, и  поэтому, в  скором  времени  ушёл  из  семьи. Но  с  той  женщиной  я  не успел  толком  побеседовать, поскольку  через  день  после  нашего  знакомства  она  уехала  домой. Я  понимал, что  у  меня  не  осталось  практически  никаких  шансов  подружиться  с  кем-нибудь  из  инвалидов, но, тем  не  менее, я  пытался  наладить  общение  с  обитателями  санатория.

Однажды, мой  друг  Вова, объясняя  мне  причину, по  которой  я  так  и  не  смог   подружиться  ни  с  кем  из  инвалидов  в  Славянске, сказал: "С  тобой  неинтересно! Ты  водку  не  пьешь, по  девкам  не  гуляешь!" Он  сказал  правду. Водку  я  не  пью, это  точно  и  однозначно. А насчёт "погулять  по  девкам" у  меня  свои  принципы. Конечно, находясь  в  санатории, мне  хотелось  с  кем-нибудь  познакомиться (я  имею  в  виду девушек). Но, в  итоге, это  оказалось  невозможным. Во-первых, все  мои  попытки  наладить  какое-то  элементарное  общение  с  инвалидами, оказались  неудачными, а  во-вторых, у  меня  никогда  и  ни  с  кем  не  было  интимных  взаимоотношений (также  элементарных).

Но, несмотря  на  то, что  у  меня  не  сложилось  особых  взаимоотношений (я  имею  в  виду  дружбу) с  инвалидами  санатория "Славянский", моё  пребывание  там  помогло  мне  немного  вникнуть  в  жизнь  инвалидов. С  того  времени  я  уже  стал  смотреть  на  жизнь  не по  детски, а  так  как  это  положено  для  взрослого  человека. А  то, что  я  узнал  из  жизни  инвалидов, несмотря  на  все  отрицательные  оттенки, стало  для  меня  бесценным  опытом. Главное  состоит  в  том, что  в  отношении  любых  чувств, нет  разницы  между  инвалидами и  здоровыми  людьми. И  вспоминая  вопрос  своего  друга  о  той  девушке, которую  я  смог  бы  или  не  смог  поцеловать, я  понял, что  если  есть  настоящая  любовь, по  отношению  к  кому-либо, то  физическое  положение  человека, по  большому  счёту, просто  не  имеет  значения.

В  середине  июля  месяца  1999-го  года  моё  пребывание  в  санатории "Славянский" подошло  к  концу, и  мы  с  отцом  вернулись  домой. К  сожалению, в  санатории  я  больше  не  ездил. Но  начинался  новый  этап  моей  жизни, который  для  меня  стал  самым  главным  и  радостным.