ГЛАВА 5.

"Мои  взаимоотношения  с  членами  церкви  и желание  трудиться  во  славу  Божию".

Так  как  у  меня, благодаря  электроколяске, появилась  возможность  вернуться  к  более  менее  полноценному  образу  жизни  в  обществе  здоровых  людей, то  я, не  медля, решил  заняться  какой-нибудь  самостоятельной  деятельностью, которая  была  бы  полезна  как  для  меня, так  и  для  окружающих  людей. И  единственной  возможностью  постоянного  общения  с  людьми  для  меня  стали  посещения собраний  в  молитвенном  доме. Мне  очень  хотелось  не  только  посещать  христианские  собрания, но  и  по  возможности, принимать  в  них  деятельное  участие. Когда  у  меня  появилась  электроколяска  и  я  стал  регулярно  посещать  собрания  верующих, то  отец  сделал  две  специальные  металлические "лыжи", по  которым  я  заезжал  в  молитвенный  дом. Порог  молитвенного  дома  был  довольно  высоким, с  шестью  рядами  ступеней. И  естественно, что  без  специальных  направляющих "лыж" в  молитвенный  дом  я  мог  попасть  только  в  том  случае, если  кто-то  занесёт  туда  коляску  вместе  со  мной. А  сделать  это  было  не  очень  просто, так  как  вес  коляски  вместе  со  мной  составлял  не  менее  150-ти  килограммов. А  когда  я  заезжал  в  молитвенный  дом  по  тем "лыжам", было  достаточно, чтобы  один  человек  сзади  немного  подталкивал  коляску. Если  бы  угол  наклона  был  немного  поменьше, то  я  бы  заезжал  на  порог  полностью  самостоятельно. А  те  металлические "лыжи"  были  не  стационарными, а  съёмными. Перед  тем, как  я  собирался  заезжать  на  порог, "лыжи" ставили, а  когда  заезжал, убирали.

Моё  первое  участие  в  богослужении  состоялось  26-го  июня  2002-го  года. В  тот  день  мне  доверили  говорить  проповедь. Моя  первая  проповедь  длилась  около  пятнадцати  минут. И  эта  проповедь  была  посвящена  теме: "Любовь  к  Богу  и  любовь  к  ближнему". На  основании  текстов  Священного  Писания  я  говорил  о  том, как  мы  должны  любить  своих  ближних, а  также  и  о  том, что  без  этой  любви, невозможна  и  любовь  к  Богу. Тогда  я  говорил, что  ненавистью  по  отношению  к  ближнему  является  не  только  открытая  злоба, но   также  и  просто  неуважительное  отношение  к  человеку, элементарно  не  оказанная  любовь  в  какой-нибудь  ежедневной  житейской  ситуации. После  собрания  многие  братья  и  сёстры  говорили  мне  о  том, что  моя  проповедь  им  очень  понравилась. Впоследствии  я  стал  регулярно  говорить  проповеди. А  проповеди  я  говорил, в  основном, по  пятницам.

В  нашем  молитвенном  доме  собрания  проходили  три  раза  в  неделю. В  воскресенье  было  два  служения: утром  с  9.00  до  11.20  и  вечером  с  17.00  до  19.00. Во  вторник  у  нас  был  разбор  слова, который  продолжался  с  18.00  до  19.45. По  вторникам  мы  вместе  с  братьями  и  сёстрами  вели  рассуждения  по  поводу  очередного  прочитанного  места  из  Библии. А  в  пятницу  собрание  продолжалось  с  18.00  до  20.00. На  собраниях  мы  слушали  проповеди, пели  псалмы, рассказывали  стихи. Обычно, в  воскресенье (два  раза) и  пятницу, у  нас  было  по  три  проповеди  и  мы  вместе  пели  по  пять-шесть  псалмов. А  перед  началом  собрания, затем  после  каждой  проповеди, а  также  в  заключение  собраний  у  нас  была  общая  молитва. Сначала  молился  служитель, а  после  молились  те  братья  и  сёстры, у  которых  возникало  такое  желание. В  своих  молитвах  мы  прославляли  Бога, просили  Его  о  своих  нуждах, о  проблемах  братьев  и  сестёр. А  в  четверг  у  нас  проходила  спевка  хора, сыгровка  оркестра. Но  поскольку  я  не  музыкант  и  не  певец  хора, то  на  спевках  практически  не  бывал. По  субботам, в  вечернее  время, проходили  молодёжные  собрания, на  которых, естественно, мне  очень  нравилось  находиться.

В  2002-м  году  я  посещал  христианские  собрания  один, максимум  два  раза  в  неделю. А  летом  2003-го  года  случалось  и  так, что  я  посещал  собрания  и  во  вторник, и  в  пятницу, а  также  в  воскресенье  утром. У  меня  было  огромное  желание  посещать  собрания, но, к  сожалению, нестабильное  физическое  состояние  очень  меня  в  этом  ограничивало. Два  часа  в  собрании  давались  мне  с  трудом. За  всё  время  было  два  или  три  момента, когда  я  чувствовал  себя  настолько  плохо, что  мне  казалось – вот-вот  наступит  смерть  и  мне  уже  так  и  не  попасть  напоследок  домой.

Я  постоянно  думал  о  том, что  если  мне  станет  совсем  плохо, то  нужно  будет  как-нибудь  обязательно  сообщить  об  этом  своим  родителям. Может  быть, они  смогут  мне  чем-нибудь  помочь. На  кого  из  людей  я  мог  рассчитывать? Только  на  своих  родителей. Я  прекрасно  понимал, что  на  всё  воля  Божия. Но  всё же, чисто  по-человечески, мне  было  очень  и  очень  страшно. Но  родители  были  дома, а  я  здесь. В  те  моменты, когда  мне  становилось  плохо, я  проводил  взглядом  по  всему  собранию  и  думал  о  том, кого  попросить  сообщить  моим  родителям, то  ли  сбегать, то  ли  позвонить. Из-за  всех  этих  опасений  у  меня  выработался  некий  комплекс  страха, который  было  очень  тяжело  пересилить. Я  уже  и  ранее  рассказывал  о  том, что  всю  свою  жизнь  я  боялся  смерти.

Но  всё  дело  в  том, что  когда-то  я  был  намного  здоровее. Под "намного  здоровее" я  имею  в  виду  то, что  некогда  я  мог  самостоятельно  передвигаться  на  своих  ногах. Например, когда  я  уже  перестал  самостоятельно  ходить, то  когда  я  лежал  на  кровати  и  никого  не  было  дома, мне  всё  думалось  о  том, что  если  станет  плохо, то  никого  не  смогу  позвать  на  помощь. Позвонить  по  телефону? Хоть  телефон  и  был  рядом, до  него  ещё  нужно  было  добраться. А  раньше, когда  я  ходил  сам  и  мне  было  не  по  себе, то  я  мог  встать, выйти  на  улицу, чем-нибудь  себя  занять (я  имею  в  виду, не  мыслями). А  когда  я  уже  ездил  на  электроколяске, то  по  дороге  в  собрание  или  домой, меня  охватывал  ужасный  страх  при  мысли  о  том, что  мне  станет  плохо, никто  не  сумеет  мне  помочь  и  наступит  смерть.

Мама  была  единственным  человеком, который, на  самом  деле  знал, в  чём  состоят мои  страхи  и  как  мне, при  этом, помочь. Когда  ко  мне  приходили  страхи, только  единственный  фактор  успокаивал  меня. И  этим  фактором  было  присутствие  моей  мамы. Иногда, чтобы  мне  помочь, маме  не  стоило  ничего  и  говорить, ей, всего-навсего, просто  нужно  было  быть  рядом. И  когда  я  ехал  на  собрание  и  обратно, мама, практически  всегда, сопровождала  меня  на  велосипеде. Это  только  потом, со  временем, я  стал  ездить  на  электроколяске  самостоятельно  и  притом  по  всему  посёлку. Но, хотя  я  и  ездил  самостоятельно, старые  страхи  никогда  не  давали  мне  покоя. Так  что, моя  самостоятельная  поездка  по-прежнему  оставалась  настоящим  испытанием. Ведь  даже  если  мне  и  не  было  плохо, то  все  пятнадцать  минут, что  я  ехал  к  собранию, мне  всё  время  казалось, что  мне  становится  всё  хуже  и  хуже. Меня  начинало  бросать  в  жар, учащалось  сердцебиение, спирало  дыхание, начинала  кружиться  голова.